Группа российских журналистов по программе журналистских контактов «Баренц Пресс» посетила столицу Норвегии Осло. Побывали в гостях у коллег, в редакции одной из крупнейших норвежских ежедневных газет «Verdens Gang» («VG»). Стали свидетелями факельного шествия и митинга в поддержку мигрантов, где не увидели ни полицейских, ни «рамок», ни ограждений. Но, пожалуй, самым интересным оказалось посещение женской тюрьмы «Бредтвейт». С условиями содержания заключенных, с их обязанностями и правами, а также с работой норвежского пенитенциарного ведомства смог познакомиться и корреспондент «Черники», находившийся в составе российской делегации.
Если бы не двойной забор и решетчатые ворота, сложно было бы это старинное здание принять за тюрьму, где содержатся женщины, осужденные за тяжкие и особо тяжкие преступления. Аккуратно постриженная лужайка, беседка, гирлянда и рождественские украшения над входом в здание. Нас встречает инспектор по безопасности и готовности Кристофер Маккейб. По-нашему, просто опер. Инспектор проводит краткий инструктаж, что можно с собой иметь и что фотографировать, что нельзя. Решили, что от каждого региона будет свой фотограф, остальные сдали свои фотоаппараты и телефоны в камеру хранения. Оставили у дежурного также паспорта.
Проходим в комнату «для инструктажей», где Кристофер рассказывает историю и современность тюрьмы. «Бредтвейт» – самая большая тюрьма для женщин в Норвегии, которая рассчитана на 400 человек и расположена на окраине Осло. Сейчас здесь содержатся 64 женщины, осужденные за преступления, связанные с убийствами, наркотиками, побоями и другими тяжкими преступлениями. Всего же в норвежских тюрьмах содержатся 210 женщин. Средний срок тюремного наказания в тюрьме «Бредтвейт» составляет около 4 лет, а средний возраст осужденных – до 40 лет. Больше половины отбывающих наказание – иностранные граждане, в основном – выходцы из стран Азии и Африки, где за преступления, например, связанные с наркотиками, может быть применена смертная казнь. Есть здесь и россиянки. Прошу организовать встречу с русской осужденной, чтобы подробнее расспросить ее об условиях содержания, о правах, о том, как она сюда попала. Господин Маккейб обещает, что такая встреча состоится.
«С первого дня нахождения в тюрьме осужденных настраивают на выход на свободу. Политика применения дисциплинарных наказаний в тюрьмах Норвегии такова: карательные санкции должны быть предсказуемы, а изоляция и физические методы не должны использоваться в качестве наказания. Для женщин проводятся программы снижения стресса, преодоления агрессии, склонности к насилию, к наркозависимости, возвращения в семью, нахождения общего языка с детьми. Наиболее важным моментом в подходе к заключенным власти считают гуманное и человечное отношение», – рассказывает Кристофер Маккейб.
Журналистов интересует буквально все. Московская коллега Ольга Романова спрашивает: «Какой рецидив преступлений в Норвегии?» (брак в работе исправительной системы – прим. «Черники»). Ольга возглавляет также общественное движение «Русь сидящая». Инспектор отвечает, что 37 – 38%. Для сравнения этот показатель в России составляет 70%. «Многовато будет», – резюмирует Ольга. Кристофер объясняет, что такой высокий процент выходит из-за того, что иностранные граждане очень часто после освобождения попадают в тюрьму во второй раз.
Российских журналистов также интересовало, как набирают сотрудников в норвежские тюрьмы. Оказалось, что для охранников и персонала тюрем в Норвегии обязательна двухгодичная подготовка по специально разработанной программе. В нее входят психологические тренинги, уроки по азам юриспруденции, лекции о правах человека и этике общения. На третий год обучения практика. Кстати сказать, вакантных мест в администрации тюрьмы «Бредтвейт» нет, как нет их и в остальных учреждениях исправительной системы Норвегии. А если вакансия и возникает, то количество претендентов доходит до нескольких десятков человек на одно место. Работа в этом ведомстве считается весьма престижной и неплохо оплачивается даже для Норвегии, где вообще один из самых высоких уровней жизни в Европе. На данный момент в штате «Бредтвейта» порядка 120 сотрудников, работающие здесь на постоянной основе, и числящиеся в других ведомствах – здравоохранения, образования и пр.
Во время экскурсии российские журналисты зашли в первую очередь на кухню в блоке с облегченными условиями содержания. Здесь осужденным женщинам в дневное время разрешается свободное передвижение, они сами готовят себе еду. Осужденных без их согласия фотографировать нельзя, поэтому ограничиваемся общими снимками.
Заходим в одну из камер в этом же блоке. Одноместная комната больше похожа на общежитие, чем на тюремную камеру, что характерно – решеток на окнах нет. Кстати, эксперты оценивают «Бредтвейт», как трехзвездочный отель. Фотографировать осужденную и фотографии ее родственников тоже нельзя.
Из окна в коридоре видно, как осужденные женщины вышли из производственного цеха на перекур и о чем-то мирно беседуют с охранниками. Отношения между осужденными и сотрудниками выглядят чуть ли не панибратскими. Но это впечатление обманчиво. При необходимости охранники ведут себя жестко, без церемоний, и в ход идут дубинки, щиты и другая тюремная спецамуниция.
Показали нам и тюремную библиотеку. Радушная заведующая библиотекой, проработавшая здесь практически всю свою жизнь, Лив Степбси рассказала, что книги и видеофильмы пользуются большим спросом у осужденных. Есть книги и на русском языке. Самый же популярный автор – Дарья Донцова. Ольга Романова предложила прислать из России больше российских книг и видеофильмов, Лив согласилась, и они обменялись адресами.
Дальше россиян ждал производственный цех. Здесь, как объяснил Кристофер Маккейб, нам были не рады, и поэтому мы молча проходим мимо осужденных, фотографы делают нейтральные снимки помещений швейной мастерской. Как и в России, осужденные здесь работают. В тюрьме имеются несколько мастерских – швейная, гончарная и столярная. Занимаются с женщинами мастера, не входящие в штат тюрьмы.
Журналистам интересно было увидеть и тюремное ШИЗО. Правда, инспектор нас сопровождавший, не сразу понял, что от него хотят. Пришлось объяснять, мол когда осужденный нарушает порядок или вступает в конфликт с кем-нибудь, его должны поместить в штрафной изолятор. Наконец поняв, чего от него хотят, Кристофер провел нас к камерам усиленного содержания. Здесь два помещения: обычный «карцер» и помещение для тех, кто сделал себе какое-то членовредительство, где нарушительницу могут привязать к топчану. Кристофер Маккейб рассказал нам, что в эти камеры женщины попадают очень редко и не более чем на сутки, а к топчану никого не привязывали уже давно.
Интересуюсь, почему не видно видеокамер. Маккейб опять не понимает.
«А зачем?», – спрашивает он через переводчицу Марию.
«Понимаете, – начинаю объяснять ему «на пальцах». – Вдруг осужденный на вас за что-нибудь обидится и напишет жалобу, что вы его пытали. Как докажете, что этого не было?».
«Так мы тоже напишем, что этого быть не могло. И вообще, как можно пытать осужденного? Это же противозаконно», – отвечает инспектор.
«Да, легко добыть доказательство, осужденный специально ударится о стенку головой, будут ссадины и кровоподтеки. Да и хорошую сумму можно у вас отсудить заодно», – ставлю еще в больший тупик норвежского инспектора.
Кристофер в смятении: «Нелегко с вами, с русскими. Нужно срочно ставить видеокамеры», – можно прочесть у него в глазах.
Далее напоминаю Маккейбу о его обещании разрешить пообщаться с русской осужденной, тот посмотрел на часы и сказал, что время нашего визита уже заканчивается: «Может быть, в следующий раз»…
